кресты, кружочки — тоже по бокам;

спина — святое место “дуракам”, —

кого-кого, а их всегда хватало; а задница — для путников приют:

нарежут “был” и дальше побредут.”

“Уууу как ты глубоко копаешь!! Честно говоря мне это как то в голову не приходит. Это все наверное от моей беспечности - не слежу за подсознательностью.”

“Пуговицы и пряжки сверкали теперь, как юные монеты, даже при слабосильной свечке.”

“… это была абсолютно абстрактная поэзия, светлая, наполненная не смыслом, а чувством и звуком. Что-то вышедшее из недр серебряного века, но преломленное через хмурый мегаполис и скудную жизнь.”

“Как лопушок обессиленный,
Выросший на камнях,
Взгляд свой порочно-умильный
Ты устремил на меня.”

“Что же касается "заборных слов", то я их применял раз в сто реже, чем другие классики, мои предшественники.”

“Оказывается, советская милиция периодически отдавливала проституток и, обрив наголо, отпускала.”

“… увы сегодня это мнение разделяет большая группа профессиональной русской молодёжи.”

“...рисую, как художник на скале,

долблюсь с изображением оленя;”

“… это ж не может быть, чтобы женщина с третьим глазом настолько безалаберна была, чтоб нужные файлы стирать, хотя без таких милых деталей, конечно, образ был бы бескровен и схематичен.”

“Фотография ее в момент наивысшего наслаждения от этого мороженного, к сожалению, не получилась.”

"На секунду Килиан провалился куда-то в гудящий туман. Вынырнул: бредовый пот, сердце колотит в уши."

"И вместе а сельдью "иваси" информационные сообщения приобретали такую аппетическую остроту, что я как ел, так и слушал. "

"Я тебя никогда не увижу
И подобие даже твоё
Бесполезная мудрость всех книжек
Опускает давленье моё. "

"... вот если я как автор буду серьезно относится к своим произведениям - это тогда мне точно надо будет к врачу обращаться ибо станет ясно что болен я. Головой. Кстати - вот чему вся эта "публикация" помогает, так это перстать серьезно к своим произведением относится. Потому что иначе вешаться надо."

"Между тем день привычно катился во весь опор..."

"Наши души невидимы.
Наши души ад сами.
Из души только выйдем мы,
и нас тут же посадят"

"... внезапные нищие, обыденные, а потому и неискоренимые из памяти господа спешили по всем направлениям розы ветров."

"... царапнул смычком струну. Какое-то время неповоротливые стоны коптили воздух: шла настройка."

"... каждый день появлялся угрюмый, убогий калека.

Палкой тело худое влача, он брёл через ранний туман–"

"Фрегат, пятясь, скрывается за углом, чтобы через пятнадцать минут снова ввязаться в бой."

"Через любовь, через служенье духу
Несу себя как сломанную руку."

"Они стояли на перекинутом через канал мостике и пели чего-то итальянского."

"Маски заставили меня раскрыть рот. Так, с отвисшей челюстью я и проходил остаток дня."

"Она не думала,
Что будет так легко,
Покинуть этот мир,
Уж навсегда,
И распахнуть закрытое окно,
И вдруг упасть к высоким небесам,
И воспарить над белой простыней,
Из облаков, и превратиться в газ."

"Верхом на “Аисте” доярка молодая
проехала с четвертым петухом,
покачивая плавно полным задом,
скользя за первым утренним лучом;"

"Но всё ж стихи я отыщу
Под камнем и песком ,
Пускай протянется мой щуп
В заокеанский дом ."

"Позвоните мне однажды
Если Вы чуть-чуть устали,
Языками потрепаем
Ни о чем и обо всем!"

"Мои стихи - куски души,"

"Она смотрела в даль, когда устал закат,
Безжалостный комар присел на грудь,
И скользкие медузы ноги щекотят,
А значит - нужно собираться в путь!"

"Я - человек, изменяющий Ваше сознание.
Через великое множество лет
Снова вернусь в опустевшие склепы и здания,
Снова оставлю в сознании след.
Я - не Христос, не Конфуций, не Будда, не Кришна я.
Я безымянный отросток любви,"

"Но днем уже не чувствуем, не знаем,
что звездочка оторвалась в тиши
и гвоздиком серебряным мерцает
на донышке запущенной души."

"На черной ветке желтый лист,
и пожилой саксофонист,
закрыв глаза, - “нет, дорогой…”, -
качает головой.
Ровесник, молодость прошла,
и осень тоже отцвела."

"На другой горе, напротив ручья,
Будто бы тоже замок был.
И, говорят, будто в те времена
Юноша смелый в том замке жил.
Как-то раз, вечерней порой,
Вышел он подышать на карниз."

"Когда только добирался до назначенного места, а оно собралось среди своих знакомых по квартир, мне казалось, что на улице весело подмигивают огоньки, а свет реклам растекается по-особому мягком и уютно. К как только я вошел в квартиру, мне показалось, хаос что по-особому мелодично и в унисон звякнула шпора гусарского сапога. И лица, лица в светлых огнях в непринужденной беседе изъясняющиеся о том, что..."

"Я в то время ходил с замученным видом я уже даже как-то не верилось, что могу дождаться чего-то лучшего в жизни."

"Татьяна почему-то первое время опасалась меня как возможной соперницы, зная неограниченную натуру своего супруга..."

"...пожаловал седой как лунь журналист Жуховицкий, которого я недолюбливала за его поверхностность и мнимую напористую многозначительность с какой-то молоденькой девушкой."

"Он докурил сигару, допил бренди и направился в спальню, мимолетно подумав, что давно уже не встречался с женщинами. После Лады они казались ему какими-то плоскими, что ли. С ними ему бы-ло не интересно и тоскливо."

"Мир вокруг перестал существовать. Осталась только вселен-ная внутреннего мира Дональда. Он слышал мерный ток крови по сосудам, шипение химических ре-акций в мышцах, ... Дональд открыл глаза. Голоса ушли, всосались в кости черепа,.."

"И мистер Геркман, с удивлением прислушивающийся к разговору, был схвачен чье-то крепкой рукой и утащен в дыру, образовавшуюся в воздухе."

"Теперь он впал в какое-то полузабытье, его зубы выплясывали чечетку..."

"На экране замелькали кадры – горящее здание, мечущиеся люди, пожарные, поливающие пеной из бранзбойта все это безобразие."

"Благославив забывчивость, так кстати подвернувшуюся ему, Луиджи вскочил в машину..."

"- …Пусть гниет в аду!"

"И я не помогал сгорающим людям - а это несомненно мой самый страшный грех. Но я знал, что очень быстро обгораю, что у меня слабые легкие, да и потом - каждый раз когда я приезжал на место происшествия - там уже было полно пожарных, да и просто зевак. И если бы я полез спасать кого-то, то наверняка внес бы еще большую сумятицу и на меня бы еще и наорали, что я полез в пекло."